Сегодня второй день и последний день финальных слушаний по апелляции против экстрадиции основателя Wiki Leaks Джулиана Ассанж. Вчера толпа людей выразила свою поддержку Джулиана Ассанж, в том числе Крейг Мюррей, который также присутствовал на слушаниях и сказал, что, хотя Джулиану Ассанж было разрешено присутствовать лично или по видеосвязи, к сожалению, он был слишком болен, чтобы сделать то и другое. Мюррей также сообщил, что слушание проводилось в удручающе маленьком суде, который не мог вместить больше нескольких человек.

Кроме того, журналистов поместили в викторианскую галерею, где не было стола, чтобы делать заметки, использовать ноутбуки, НИКАКОЙ возможности услышать и увидеть, что обсуждалось в суде», — по словам журналистки Стефании Маурици, которая также сообщила, что «мы слышали аргументы JA».

Защита, включая 2 ключевых:

1) обвинения США могут быть переформулированы таким образом, чтобы применялась смертная казнь.

2) США неоднократно ссылались на тот факт, что Первая поправка НЕ ​​применяется к JA. В обоих случаях США не предоставили НИКАКИХ гарантий».

Поддержка Ассанжа вчера.

Ему надо дать медаль

Многие из сторонников согласились бы со словами Ноам Хомского, когда он сказал, что Джулиан Асснж «не должен быть предметом слушаний большого жюри, ему следует дать медаль, он вносит вклад в демократию».

Однако он не получил никаких медалей, а только годы тюремного заключения и судебных слушаний и как пишет профессор Янис Варуфакис :«Мы находимся на последнем этапе.

«Судьям Высокого суда Великобритании предоставляется последний шанс решить, стоит ли умывать руки Джулиану Ассанж и позволить ли его экстрадировать в Соединенные Штаты, где он исчезнет в тюремном лабиринте сверхмаксимального режима и о нём никогда больше не услышат, пока он не умрёт.

В Высоком суде Британии идёт судебное разбирательство

«Джулиана не судят. Его уже объявили героем журналистики и всех людей во всём мире, кто верит в право общественности знать, какие преступления их правительства совершили от их имени и за их спиной. В Высоком суде Великобритании идёт разбирательство.

Это последний шанс Суда восстановить небольшую часть достоинства британских судов, которой пожертвовали судьи, которые год за годом позволяли использовать себя в качестве законных агентов военных преступников. Но давайте не будем заблуждаться: под судом находятся не только британские судьи. Так же и мы – граждане, журналисты, организации и политики, которые заявляют, что заботятся о всеобщих правах человека и свободе прессы.

История со временем вынесет нам свой собственный вердикт в зависимости от того, поддержим ли мы Джулиана, пока судьи совещаются и от того, продолжим ли мы поддерживать Джулиана на следующий день после приговора Высокого суда. Давайте возьмем на себя обязательство пройти испытание истории, даже если судьи Высокого суда Соединенного Королевства его не пройдут». Янисвару Факис

«Если они потерпят неудачу и Великобритания экстрадирует Ассанжа в США, правительство США получит возможность экстерриториального влияния поехать в любую точку мира и получить информацию от любого журналиста, публикующего информацию, которая ему не нравится. Поймите ставки. И мобилизуйтесь, чтобы защитить свою свободу. Из этого нет пути назад». говорит главный репортер-расследователь Declassified Мэтт Кеннард.

Две опасности

Историк, бывший посол, правозащитник Крейг Мюррей возле Королевского суда в Лондоне рассказывает об опасностях, с которыми может столкнуться Джулиан Ассанж. После посещения слушания Крейг Мюррей изложил свои мысли в статье ниже.

Последнее обращение Ассанжа – Ваш человек в публичной галерее 2

21 февраля 2024 г.

Освещение слушаний по делу об экстрадиции Джулиана Ассанж стало профессией, которая растянулась на пять лет. С самого первого слушания, когда судья Сноу назвал Ассанжа «нарциссом» до того, как Джулиан сказал что-либо, кроме подтверждения его имени, до последнего, когда судья Свифт просто на 2,5 страницах бойких слов с двойным интервалом A$ отклонил резко сформулированное заявление. Это 152-страничное обращение от некоторых из лучших юристов мира оказалось пародией и шарадой, отмеченной неприкрытой институциональной враждебностью.

Теперь мы выполняли последний приказ в салоне последнего шанса, ожидая возле Королевского суда апелляции о праве на окончательную апелляцию.

Архитектура Королевских судов была последним величайшим достижением готического возрождения; исчерпав то изобилие, которое подарило нам красоту вокзала Сент-Панкрас и Вестминстерского дворца, движение разыграло свои унылые последние попытки причудливых оттенков серого и коричневого, ценя масштаб выше пропорций и принимая массивность за средневековье. По задумке, здания являются проявлением мощи государства; как и не предполагалось, они также являются показателем глупости крупномасштабной власти.

Для этого заседания был выделен суд № 5. Это один из самых маленьких судов в здании. Самый большой размер — это высота. Он очень высокий и освещён тяжёлыми ложными средневековыми люстрами, подвешенными на длинных чугунных цепях к потолку, настолько высокому, что его практически не видно. Вы ожидаете, что Робин Гуд внезапно выпрыгнет из галереи и перевернётся на люстре над вами. Комната очень мрачная; мутный сумрак грозно нависает над огнями, как миазмы отчаяния, под ними сквозь слабый свет всматриваешься, чтобы разглядеть участников.

Половину комнаты занимает огромный многоярусный помост из орехового дерева, на вершине которого сидят судьи, их клерки — на следующем уровне ниже, а вытянутые нижние боковые крылья — с одной стороны размещаются журналисты, а с другой — огромный причал для заключенного или заключенных, с массивной железной клеткой, которая выглядит как остатки спектакля «Горбун из Нотр-Дама».

Фактически это самая современная часть конструкции; помещение обвиняемых в клетки в средневековом стиле на самом деле является введением эпохи Блэра в так называемый судебный процесс.

Как ни странно, ярус клерков был забит компьютерным оборудованием: один из двух клерков работал за тремя разными компьютерными мониторами и разными громоздкими настольными компьютерами, а тяжелые кабели извивались во всех направлениях, как морские крайты, занимающиеся любовью. Компьютерная система словно переносит суд в 1980-е годы, а клерк, стоящий за ней, странно напоминал члена синтезаторной группы той эпохи, вплоть до стрижки, направленной вверх.

По историческим сведениям, компьютерная связь с дополнительной комнатой фактически не работала, что привело к ряду остановок разбирательства.

Все стены заставлены высокими книжными шкафами, в которых хранятся тысячи старинных томов в кожаных переплетах. Каменный пол выглядывает на один ярд между судейскими трибунами и легендарными деревянными скамьями с шестью ярусами всё более узких сидений. Адвокаты занимали первый уровень, их адвокаты-инструкторы — второй, а их клиенты — третий. В каждую очередь могло втиснуться до десяти человек, без каких-либо барьеров на скамейке запасных между противоборствующими сторонами, поэтому семья Ассанжа оказалась зажатой против представителей ЦРУ, Госдепартамента и Министерства внутренних дел Великобритании.

Осталось три яруса для СМИ и общественности, около тридцати человек. Однако существовала деревянная галерея, над которой помещалось ещё около двадцати человек. Без суеты, с искренней готовностью помочь и вежливостью сотрудники суда – которые, начиная с секретаря суда, были великолепны – разобрались с сотнями тех, кто пытался войти и у нас был Специальный докладчик ООН по пыткам, у нас было 16 членов Европейского парламента, у нас были депутаты от нескольких штатов, у нас были неправительственные организации, включая «Репортер без границ», у нас было Общество юристов-социалистов Холдейна.

Я должен сказать, что это было достигнуто, несмотря на крайнюю официальную беспомощность со стороны Министерства юстиции, которое отказало в официальном приёме и признании всем вышеперечисленным, включая Организацию Объединенных Наций. Его собрали полиция, сотрудники суда и великолепные волонтеры Ассанжа во главе с Джимом. Я также должен поблагодарить Джима, который вместе с другими избавил меня от очереди на всю ночь на улице, которую я взял на себя в Международном Суде, добровольно вызвавшись сделать это за меня.

Этот набросок блестяще отражает крошечную внесудебную часть суда. Параноидальные и иррациональные правила препятствуют публикации фотографий или скриншотов.

Акустика корта просто ужасная. Мы все находимся позади адвокатов, когда они стояли, обращаясь к судьям и их голоса были одновременно приглушенными, но эхом отражались от голых каменных стен.

Я вошёл без особых надежд. Как я объяснял в  статье «Как функционирует орган власти» , судьям не нужно сообщать, какого решения ожидает орган власти. Они живут в той же социальной среде, что и министры, принадлежат к тем же институтам, посещают те же школы, выполняют те же функции. Апелляция Соединенных Штатов против первоначального блокирования экстрадиции Ассанжа была удовлетворена лордом-главным судьей, который является бывшим соседом по комнате и до сих пор лучшим другом министра, который организовал выдворение Джулиан Асанж из посольства Эквадора.

Заблокирование апелляции Ассанжа было осуществлено судьей Свифтом, судьей, который раньше представлял службы безопасности и сказал, что они были его любимыми клиентами. В последующем  деле Грэма Филлипса , когда г-н Филлипс подал в суд на Министерство иностранных дел и развития (FCDO) за наложение на него санкций без возбуждения против него какого-либо судебного дела, Свифт фактически встретился с должностными лицами FCDO – одной из сторон в деле – и обсуждали с ними вопросы, касающиеся этого дела, наедине, прежде чем вынести решение. Он не сообщил защите, что сделал это. Они узнали и Свифт был вынужден взять самоотвод.

Лично я удивлен, что Свифт не в тюрьме, не говоря уже о том, чтобы он всё ещё был судьей Высокого суда. Но что я тогда знаю о справедливости?

Политико-правовая связь истеблишмента сегодня проявилась ещё более вопиюще. Председательствовала  дама Виктория Шарп , чей брат Ричард организовал ссуду в размере 800 000 фунтов стерлингов для тогдашнего премьер-министра Бориса Джонсона и сразу же был назначен председателем BBC (орган государственной пропаганды Великобритании). Ей помогал  судья Джереми Джонсон, ещё один бывший адвокат, представляющий МИ-6.

По удивительному совпадению, судья Джонсон был без проблем назначен на место своего коллеги, бывшего сотрудника МИ-6, судьи Свифта и помощника FCDO по делу Грэма Филлипса!

И вот этим двоим теперь предстояло судить Джулиана!

Какой милый, уютный клуб в Заведении! Как упорядоченно и предсказуемо! Мы должны склониться в трепете перед его величием и почти божественным действием. Или сесть в тюрьму.

Что ж, Джулиан Асанж в тюрьме и мы были готовы к его последней попытке подать апелляцию. Мы все встали и её место заняла дама Виктория. В мутном постоянном полумраке зала суда её лицо освещалось снизу сравнительно ярким светом монитора компьютера. Это придавало ей серый, призрачный вид, а текстура и цвет её волос органично сливались с судейским париком. Кажется, она нависает над нами тревожно-неземным существом.

Её коллега, судья Джонсон, по какой-то причине расположился настолько справа от неё, насколько это было физически возможно. Когда они хотели посовещаться, ему приходилось вставать и идти. Расположение освещения, казалось, вообще не учитывало его присутствие и временами он сливался со стеной позади себя.

Дама Виктория начала с заявления, что суд разрешил Джулиану присутствовать лично или следить за происходящим на видео, но он был слишком болен, чтобы сделать либо то, либо другое. После этой тревожной новости Эдвард Фицджеральд К.С. поднялся, чтобы открыть дело о разрешении защите подать апелляцию.

В мистере Фицджеральде есть какое-то смятое великолепие. Он говорит с большим авторитетом и моральной уверенностью, которая заставляет верить. В то же время он кажется таким большим и благонамеренным, в котором нет ни тщеславия, ни притворства, что это все равно, что смотреть на медведя Паддингтона в официальном платье. Он ходячая карикатура на Эдварда Фицджеральда. Парики адвокатов состоят из тугих рулонов конского волоса, прикрепленных к сетке, натягивающейся на голову. В случае с мистером Фицджеральдом сетку пришлось растянуть настолько, чтобы закрыть его огромный мозг, что рулоны разошлись и усеяли его голову, как бигуди у хозяйки.

Фицджеральд начал с краткого изложения того, что будет утверждать защита, выявляя юридические ошибки судьи Свифта и магистрата-барристера, а это означает, что апелляция жизнеспособна и должна быть рассмотрена.

Во-первых, экстрадиция за политическое преступление была прямо исключена Договором об экстрадиции между Великобританией и США, который послужил основанием для предложенной экстрадиции. Обвинение в шпионаже было чистым политическим преступлением, признанным таковым всеми судебными органами, а публикации Wikileaks преследовали политическую цель и даже привели к политическим изменениям, как и защищенные слова.

Барристер и Свифт были неправы, утверждая, что Договор об экстрадиции не был включен во внутреннее законодательство Великобритании и следовательно, «не подлежит судебному разбирательству», поскольку экстрадиция в нарушение его условий затрагивала статью V Европейской конвенции о правах человека о злоупотреблении процессуальными нормами и статью X о свободе слова.

Разоблачения Wikileaks выявили серьезные незаконные действия правительства Соединенных Штатов, вплоть до военных преступлений. Следовательно, это была защищённая речь.

Также были задействованы статьи III и VII ЕКПЧ, поскольку в 2010 году Джулиан Ассанж не мог предвидеть уголовное преследование по Закону о шпионаже, поскольку этого никогда раньше не делалось, несмотря на долгую историю репортеров в США, публикующих секретную информацию в журналистике национальной безопасности. Таким образом, «преступление» было непредсказуемым. Ассанжа «преследовали за участие в обычной журналистской практике получения и публикации секретной информации».

Возможное наказание в Соединенных Штатах было совершенно непропорциональным: общее возможное тюремное заключение составило 175 лет за те «преступления», которые были предъявлены к настоящему моменту.

Джулиан Ассанж столкнулся с дискриминацией по признаку гражданства, что сделало бы экстрадицию незаконной. Власти США заявили, что он не будет иметь права на защиту Первой поправки в Соединенных Штатах, поскольку он не является гражданином США.

Не было никакой гарантии, что дальнейшие обвинения не будут более серьезными, чем те, которые уже были предъявлены, в частности, в отношении публикации в Убежище 7 секретных методов технологического шпионажа ЦРУ. В этом отношении Соединенные Штаты не предоставили гарантий, что смертная казнь не может быть применена.

ЦРУ планировало похитить Ассанжа, накачать его наркотиками и даже убить. Это было ясно из показаний Protected Witness 2 и подтверждено обширной публикацией Yahoo News. Поэтому Джулиан Ассанж будет передан властям, которым нельзя доверять, чтобы они не предприняли против него внесудебные меры.

Наконец, министр внутренних дел не учёл все эти факторы при одобрении экстрадиции.

Затем Фицджеральд перешёл к изложению каждого из этих аргументов, начав с того факта, что Договор об экстрадиции между США и Великобританией конкретно исключает экстрадицию за политические преступления в статье IV.

Фицджеральд сказал, что шпионаж является «типичным» политическим преступлением, признанным таковым во всех учебниках и прецедентах. Суд обладал юрисдикцией по этому вопросу, поскольку игнорирование положений договора делало суд ответственным за обвинения в процессуальном злоупотреблении. Он заметил, что ни Свифт, ни Барристер не вынесли никакого суждения о том, были ли предъявленные обвинения политическими или нет, опираясь на аргумент, что договор в любом случае не применяется.

Но вся экстрадиция зависела от договора. Это было сделано по договору. «Нельзя полагаться на договор, а потом его опровергать».

Этот момент вызвал первую явную реакцию судей, поскольку они посмотрели друг на друга, чтобы безмолвно сообщить, что они из этого сделали. Это была точка, силу которой они почувствовали.

Фицджеральд продолжил, что, когда Закон об экстрадиции 2003 года, на котором зависел Договор, был представлен парламенту, министры заверили парламент, что люди не будут экстрадированы за политические преступления. Барристер и Свифт заявили, что в Законе 2003 года намеренно не было пункта, запрещающего экстрадицию за политические преступления. Фицджеральд сказал, что нельзя сделать такой вывод из отсутствия. В тексте нет ничего, допускающего экстрадицию за политические преступления. По существу было молчание.

Ничто в Законе не препятствовало суду определить, что экстрадиция, противоречащая условиям договора, в соответствии с которым осуществлялась экстрадиция, будет нарушением процессуального права. В Соединенных Штатах были случаи, когда суды предотвращали экстрадицию в Великобританию в соответствии с договором из-за положения о запрете политической экстрадиции. Это должно применяться с обеих сторон.

Из 158 договоров об экстрадиции, которые подписала Великобритания 156 содержали запрет на экстрадицию за политические преступления. Это была явно систематическая и укоренившаяся политика. Во всех этих договорах оно не могло быть бессмысленным. Более того, это была противоположность новому аргументу. В Великобритания, США, Ирландия, Канада, Австралия и многие другие страны имели множество авторитетных дел, уходящих корнями в глубь веков, в которых никакая политическая экстрадиция не была прочно устоявшейся судебной практикой. Оно не могло внезапно стать «не подлежащим судебному разбирательству».

Это не только подлежало судебному разбирательству, но и было вынесено очень широкое судебное решение.

Все раскрытые преступления квалифицировались как «шпионаж», за исключением одного. Это «хакерское» обвинение в помощи Челси Мэннинг в получении секретных документов, даже если бы оно было правдой, было явно аналогичным обвинением в форме шпионской деятельности.

В обвинительном заключении Wikileaks описывается как «негосударственная враждебная разведывательная служба». Это было явное обвинение в шпионаже. Очевидно, что это политически мотивированное судебное преследование за политическое преступление.

[Продолжение следует. Придётся срочно идти в суд. Извините, корректуры пока нет]

Источник Крейг Мюррей – https://www.craigmurray.org.uk/about-craig-murray/

Слушания продолжаются …

Today is day two and the last day of the final hearing for the appeal against the extradition of Wiki Leaks founder Julian Assange. Yesterday crowds showed their support for Assange which included Craig Murray who also attended the hearing and said that although Julian Assange was given permission to attend in person or by video link, sadly he was too unwell to do either. Murray also said that the hearing was held in a disappointingly small court which was unable to seat more than just a few people.

Additionally, journalists were assigned to a Victorian gallery, no table to take notes, use laptops, NO chance to hear and see what was being discussed in court” according to Journalist Stefania Maurizi, who has also revealed “we heard the arguments of the JA defense, including 2 key ones: 1) U.S. charges could be reformulated so that DeathPenalty applies 2) U.S. made repeated references to the fact that First Amendment does NOT apply to JA In both cases, NO guarantees were provided by U.S.”

Support for Assange Yesterday.

He Should Be Given a Medal

Many of the supporters would agree with the words of Noam Chomsky when he said that Julian “shouldn’t be the subject of grand jury hearings, he should be given a medal, he is contributing to democracy.”

Yet he has received no medals just years of imprisonment and legal hearings and as Professor Yanis Varoufakis writes, “We are at the final stretch.

“Britain’s High Court judges get their last chance to decide whether to wash their hands of Julian Assange and let him be extradited to the United States – where he will disappear in a supermax prison maze never to be heard of again until he dies.

Britain’s High Court is on Trial

“Julian is not on trial. He has already been declared a hero of journalism and of everyone around the world who believe in the right of the public to know what crimes their governments have perpetrated in their name, behind their backs. Britain’s High Court is on trial.

This is the Court’s last chance to restore a small part of the British courts’ dignity that was sacrificed by judges who, year in year out, allowed themselves to be deployed as the legal agents of war criminals. But, let us make no mistake: It is not just Britain’s judges that are on trial. So are we – citizens, journalists, organisations and politicians who claim to care for universal human rights and press freedom.

History will deliver its own verdict in due course on us depending on whether we stand with Julian while the judges deliberate – and on whether we continue to stand with Julian the day after the High Court verdict. Let us commit to passing History’s test, even if the United Kingdom’s High Court judges fail it.” Yanisvarou Fakis

“If they fail it, and Britain extradites Assange to US, the U.S. government has been gifted the ability of an extraterritorial reach to go anywhere in world and pluck any journalist publishing information they don’t like. Understand the stakes. And mobilise to defend your freedom. There is no way back from this.” says chief investigative reporter of Declassified, Matt Kennard.

The Two Dangers

Historian, Former Ambassador, Human Rights Activist Craig Murray outside the Royal Court of Justice in London spells out the dangers that Julian Assange could be faced with. After attending the hearing Craig Murry wrote his thoughts in the article below.

Assange Final Appeal – Your Man in the Public Gallery 2

February 21, 2024

Reporting on Julian Assange’s extradition hearings has become a vocation that has now stretched over five years. From the very first hearing, when Justice Snow called Assange “a narcissist” before Julian had said anything whatsoever other than to confirm his name, to the last, when Judge Swift had simply in 2.5 pages of glib double spaced A$ dismissed a tightly worded 152 page appeal from some of the best lawyers on earth, it has been a travesty and charade marked by undisguised institutional hostility.

We were now on last orders in the last chance saloon, as we waited outside the Royal Courts of Justice for the appeal for a right of final appeal.

The architecture of the Royal Courts of Justice was the great last gasp of the Gothic revival; having exhausted the exuberance that gave us the beauty of St Pancras Station and the Palace of Westminster, the movement played out its dreary last efforts at whimsy in shades of gray and brown, valuing scale over proportion and mistaking massive for medieval. As intended, the buildings are a manifestation of the power of the state; as not intended, they are also an indication of the stupidity of large scale power.

Court number 5 had been allocated for this hearing. It is one of the smallest courts in the building. Its largest dimension is its height. It is very high, and lit by heavy mock medieval chandeliers hung by long cast iron chains from a ceiling so high you can’t really see it. You expect Robin Hood to suddenly leap from the gallery and swing across on the chandelier above you. The room is very gloomy; the murky dusk hovers menacingly above the lights like a miasma of despair, below them you peer through the weak light to make out the participants.

A huge tiered walnut dais occupies half the room, with the judges seated at its apex, their clerks at the next level down, and lower lateral wings reaching out, at one side housing journalists and at the other a huge dock for the prisoner or prisoners, with a massy iron cage that looks left over from a production of The Hunchback of Notre Dame.

This is in fact the most modern part of the construction; caging defendants in medieval style is in fact a Blair era introduction to the so-called process of law.

Rather incongruously, the clerks’ tier was replete with computer hardware, with one of the two clerks operating behind three different computer monitors and various bulky desktop computers, with heavy cables twisting in all directions like sea kraits making love. The computer system seems to bring the court into the 1980’s, and the clerk behind it looked uncannily like a member of a synthesiser group of that era, right down to the upwards pointing haircut.

In period keeping, this computer feed to an overflow room did not really work, which led to a number of halts in proceedings.

All the walls are lined with high bookcases housing thousands of leather bound volumes of old cases. The stone floor peeks out for one yard between the judicial dais and the storied wooden pews, with six tiers of increasingly narrow seating. The barristers occupied the first tier and their instructing solicitors the second, with their respective clients on the third. Up to ten people per line could squeeze in, with no barriers on the bench between opposing parties, so the Assange family was squashed up against the CIA, State Department and UK Home Office representatives.

That left three tiers for media and public, about thirty people. There was however a wooden gallery above which housed perhaps twenty more. With little fuss and with genuine helpfulness and politeness, the court staff – who from the Clerk of Court down were magnificent – had sorted out the hundreds of those trying to get in, and we had the UN Special Rapporteur on Torture, we had 16 Members of the European Parliament, we had MPs from several states, we had NGOs including Reporter Without Borders, we had the Haldane Society of Socialist Lawyers, and we had, (checks notes) me, all inside the Court.

I should say this was achieved despite the extreme of official unhelpfulness from the Ministry of Justice, who had refused official admission and recognition to all of the above, including the United Nations. It was pulled together by the police, court staff and the magnificent Assange volunteers led by Jamie. I should also acknowledge Jim, who with others spared me the queue all night in the street I had undertaken at the International Court of Justice, by volunteering to do it for me.

This sketch captures the tiny non-judicial portion of the court brilliantly. Paranoid and irrational regulations prevent publications of photos or screenshots.

The acoustics of the court are simply terrible. We are all behind the barristers as they stood addressing the judges, and their voices were at the same time muffled yet echoing from the bare stone walls.

I did not enter with a great deal of hope. As I have explained in How the Establishment Functions, judges do not have to be told what decision is expected by the Establishment. They inhabit the same social milieu as ministers, belong to the same institutions, attend the same schools, go to the same functions. The United States’ appeal against the original blocking of Assange’s extradition was granted by a Lord Chief Justice who is the former room-mate, and still best friend, of the minister who organised the removal of Julian from the Ecuadorean Embassy.

The blocking of Assange’s appeal was done by Judge Swift, a judge who used to represent the security services, and said they were his favourite clients. In the subsequent Graham Phillips case, where Mr Phillips was suing the Foreign Commonwealth and Development Office (FCDO) for sanctions being imposed upon him without any legal case made against him, Swift actually met FCDO officials – one of the parties to the case – and discussed matters relating to it privately with them before giving judgment. He did not tell the defence he had done this. They found out, and Swift was forced to recuse himself.

Personally I am surprised Swift is not in jail, let alone still a High Court judge. But then what do I know of justice?

The Establishment politico-legal nexus was on even more flagrant display today. Presiding was Dame Victoria Sharp, whose brother Richard had arranged an £800,000 loan for then Prime Minister Boris Johnson and immediately been appointed Chairman of the BBC, (the UK’s state propaganda organ). Assisting her was Justice Jeremy Johnson, another former barrister representing MI6.

By an amazing coincidence, Justice Johnson had been brought in seamlessly to replace his fellow ex MI6 hire Justice Swift and find for the FCDO in the Graham Phillips case!

And here these two were now to judge Julian!

What a lovely, cosy club is the Establishment! How ordered and predictable! We must bow down in awe at its majesty and near divine operation. Or go to jail.

Well, Julian is in jail, and we stood ready for his final shot for an appeal. We all stood up and Dame Victoria took her place. In the murky permanent twilight of the courtroom, her face was illuminated from below by a comparatively bright light of a computer monitor. It gave her a grey, spectral appearance, and the texture and colour of her hair merged into the judicial wig seamlessly. She seems to hover over us as a disturbingly ethereal presence.

Her colleague, Justice Johnson, for some reason was positioned as far to her right as physically possible. When they wished to confer he had to get up and walk. The lighting arrangements did not appear to cater for his presence at all, and at times he merged into the wall behind him.

Dame Victoria opened by stating that the court had given Julian permission to attend in person or to follow on video, but he was too unwell to do either. After that disturbing news, Edward Fitzgerald KC rose to open the case for the defence to be allowed an appeal.

There is a crumpled magnificence about Mr Fitzgerald. He speaks with great authority and a moral certainty that compels belief. At the same time he appears so large and well-meaning, so absent of vanity or pretence, that it is like watching Paddington Bear in a legal gown. He is a walking caricature of Edward Fitzgerald. Barrister’s wigs have tight rolls of horsehair stuck to a mesh that stretches over the head. In Mr Fitzgerald’s case, the mesh has to be stretched so far to cover his enormous brain, that the rolls are pulled apart, and dot his head like hair curlers on a landlady.

Fitzgerald opened with a brief headline summary of what the defence would argue, in identifying legal errors by Judge Swift and Magistrate Barrister, that meant an appeal was viable and should be heard.

Firstly, extradition for a political offence was explicitly excluded under the UK/US Extradition Treaty which was the basis for the proposed extradition. The charge of espionage was a pure political offence, recognised as such by all legal authorities, and Wikileaks’ publications had been to a political end, and even resulted in political change, so were protected speech.

Barrister and Swift were wrong to argue that the Extradition Treaty was not incorporated in UK domestic law and therefore “not justiciable”, because extradition against its terms engaged Article V of the European Convention on Human Rights on Abuse of Process and Article X on Freedom of Speech.

The Wikileaks revelations had revealed serious state illegally by the government of the United States, up to and including war crimes. It was therefore protected speech.

Article III and Article VII of the ECHR were also engaged because in 2010 Assange could not possibly have predicted a prosecution under the Espionage Act, as this had never been done before despite a long history in the USA of reporters publishing classified information in national security journalism. The “offence” was therefore unforeseeable. Assange was being “Prosecuted for engaging in the normal journalistic practice of obtaining and publishing classified information”.

The possible punishment in the United States was entirely disproportionate, with a total possible jail sentence of 175 years for those “offences” charged so far.

Assange faced discrimination on grounds of nationality, which would make extradition unlawful. US authorities had declared he would not be entitled to First Amendment protection in the United States because he is not a US citizen.

There was no guarantee further charges would not be brought more serious than those which had already been laid, in particular with regard to the Vault 7 publication of CIA secret technological spying techniques. In this regard, the United States had not provided assurances the death penalty could not be invoked.

The CIA had made plans to kidnap, drug and even to kill Mr Assange. This had been made plain by the testimony of Protected Witness 2 and confirmed by the extensive Yahoo News publication. Therefore Assange would be delivered to authorities who could not be trusted not to take extra-judicial action against him.

Finally, the Homes Secretary had failed to take into account all these due factors in approving the extradition.

Fitzgerald then moved into the unfolding of each of these arguments, opening with the fact that the US/UK Extradition Treaty specifically excludes extradition for political offences, at Article IV.

Fitzgerald said that Espionage was the “quintessential” political offence, acknowledged as such in every text book and precedent. The court did have jurisdiction over this point because ignoring the provisions of the treaty rendered the court liable to accusations of abuse of process. He noticed that neither Swift not Barrister , had made any judgment on whether or not the offences charged were political, relying on the argument the treaty did not apply anyway.

But the entire extradition depended on the treaty. It was made under the treaty. “You cannot rely on the treaty, and then refute it”.

This point brought the first overt reaction from the judges, as they looked at each other to wordlessly communicate what they had made of it. It was a point of which they had felt the force.

Fitzgerald continued that when the 2003 Extradition Act, on which the Treaty depended, had been presented to Parliament, ministers had assured parliament that people would not be extradited for political offences. Barrister and Swift had said that the 2003 Act had deliberately not had a clause forbidding extradition for political offences. Fitzgerald said you could not draw that inference from an absence. There was nothing in the text permitting extradition for political offences. It was silent on the point.

Nothing in the Act precluded the court from determining that an extradition contrary to the terms of the treaty under which the extradition was taking place, would be a breach of process. In the United States, there had been cases where extradition to the UK under the treaty had been prevented by the courts because of the no political extradition clause. That must apply at both ends.

Of the UK’s 158 extradition treatises, 156 contained a ban on extradition for political offences. This was plainly systematic and entrenched policy. It could not be meaningless in all these treaties. Furthermore this was the opposite of a novel argument. There were a great many authoritative cases, stretching back centuries, in the UK, US, Ireland, Canada, Austraila and many other countries in which no political extradition was firmly established jurisprudence. It could not suddenly be “not justiciable”.

It was not only justiciable, it had been very extensively adjudicated.

All of the offences shared were as “espionage” except for one. That “hacking” charge, of helping Chelsea Manning in receiving classified documents, even if it were true, was plainly a similar allegation of a form of espionage activity.

The indictment describes Wikileaks as a “non state hostile intelligence agency”. That was plainly an accusation of espionage. This is self-evidently a politically motivated prosecution for a political offence.

[To be continued. Have to rush back into court. Sorry no proof reading yet]

Source Craig Murry – https://www.craigmurray.org.uk/about-craig-murray/

The hearing is continuing today…