Израиль. Понятно, что Смотрич обеспокоен решением Moody’s понизить кредитный рейтинг Израиля и критикой, которую оно высказало в отношении поведения израильских лидеров во время войны, что хорошо отражено в опросах общественного мнения, в то время как в коридорах за его дверью есть те, кто описывает внутреннюю борьбу направлено на него.

Вопрос: Вы действительно думаете, что Moody’s действует с антиизраильскими мотивами?

«Я не приписывал Moody’s политические мотивы. Мои слова также не следует постоянно вырывать из контекста. Я лишь сказал, что аргументы, которые привели их к понижению рейтинга, носят геополитический и политический характер, и по этому поводу экономисты Moody’s «Не имеют относительного преимущества. Они экономисты и разбираются в экономике и я согласен с каждым словом в экономической главе отчёта. В этой главе они восхваляют сильные стороны израильской экономики, устойчивость, которую она продемонстрировала во время войны, и быстрое восстановление экономики за последние три месяца, а также они хвалят нашу экономическую политику, включая шаги по консолидации в бюджете на 2024 год. Кроме того, экономисты Moody’s, на мой взгляд, неверно истолковывают геополитическую карту».

Вопрос: Как?

«Они не верят, что возможно победить ХАМАС и тем самым радикально изменить ситуацию с безопасностью к лучшему и они думают, что способ укрепить безопасность Израиля лежит через политические договоренности, что является эвфемизмом для создания пластелинского государства. По этому поводу «Я думаю, что они ошибаются. Я всё ещё считаю, что не было никаких оснований для понижения рейтинга. У нас были гораздо худшие периоды нестабильности безопасности, которые вынуждали нас принимать экономические риски, исходя из гораздо более слабых отправных точек — с гораздо меньшей экономикой и гораздо более высокой соотношение долга к ВВП.

«Мое сообщение [о понижении рейтинга Moody’s] было адресовано главным образом гражданам Израиля, которые сейчас находятся в разгаре войны и получили моральную пощечину», — добавляет Смотрич. «Как общественный лидер я почувствовал необходимость сказать: Друзья, держите голову высоко, стойте прямо, наша экономика сильна, с Божьей помощью мы побеждаем и победа принесёт дальнейший экономический рост».

Вопрос: И все же, каково это быть первым министром на этом посту, во время пребывания которого в должности был понижен кредитный рейтинг страны? Возможно, различные изменения в бюджете могли бы предотвратить это.

«Всегда можно добиться большего. Я не думаю, что мы могли бы предотвратить понижение рейтинга с помощью экономических шагов, потому что агентство заявляет, что понижение рейтинга является реакцией на отсутствие стабильности в сфере безопасности и что израильское правительство не принимает международные планы по прекращению войны. Я действительно думаю, что нам нужно должным образом справиться с экономическими проблемами, которые создает для нас вызов безопасности. Я пытаюсь сделать это правильно, проявляя больше щедрости в гражданских вопросах, что, я считаю, правильно делать сейчас, но при этом сохраняя финансовую дисциплину».

Вопрос: Давайте изложим основную критику: почему правительство не закрыло расточительные министерства? Где сокращение бюджета ешив и харедим?

«Мы сократили то, что они называют коалиционными фондами. Из 6 миллиардов шекелей (около 2 миллиардов долларов) мы сократили 2,5 миллиарда. Из первоначального бюджета йешив в 2,2 миллиарда мы сократили его до 1,7 миллиарда. Приоритеты сместились по всем направлениям. Теперь если мы вступим в этот дискурс, оппозиция скажет: «Сократите бюджет харедим», а коалиция захочет закрыть общественную телекомпанию «Кан». Не настало ли время вступать в стычки, которые обнажат все разногласия в израильском обществе и вернут нас назад? до 6 октября на стероидах? Думаю, ущерб того не стоит.

«Я положил на стол государственный бюджет с 25 миллиардами шекелей в консолидации – все разделят одинаковое бремя. Кстати, я должен сказать – я изложил план закрытия министерств и отправил его премьер-министру. Я не думаю, что здесь есть большая экономическая выгода, но на это надеялись, и это было бы правильно с символической точки зрения. стремитесь к стабильности – нам нужна стабильность коалиции, чтобы выиграть войну».

Вопрос: Две недели назад мой коллега Ариэль Кахана опубликовал, что вы не хотели стать министром финансов, приходя в правительство, но чиновники настаивали на том, чтобы вы согласились на эту должность. Оглядываясь назад, вы сожалеете об этом?

«Я не жалею об этом, потому что считаю, что Минфин — это один из самых важных портфелей, обладающий наибольшим влиянием. Думаю, мне удается делать там хорошие вещи. Ни один другой министр финансов с момента основания государства не делал этого, мы приняли четыре бюджета за год. Прямо перед войной мы приняли два очень консервативных бюджета с точки зрения дефицита, поэтому мы вступили в эту войну очень хорошо. Я подписал восьмилетнее соглашение с Федерацией труда Гистадрута и подписал соглашения о заработной плате с медсестрами академическими персонал и учителя — это вещи, которые обеспечивают стабильность. Мы начали заниматься самым важным вопросом — стоимостью жизни — прямо перед войной. Министр экономики Нир Баркат и я были на финишной прямой в вопросе «Что хорошо для Европы, то и то». Это хорошо для израильского законодательства. Мы создали комитет для изучения концентрации рынка в пищевой промышленности, чтобы обеспечить легитимность разделения конгломератов».

Вопрос: В будущем – и без запланированного масштабного повышения налогов – как будет наполняться государственная казна в свете огромных военных расходов?

«Мы сократили государственные расходы на 25 миллиардов шекелей, и в конечном итоге именно рост принесет доходы и снизит соотношение долга к ВВП. Как добиться роста? Мы собираемся влить миллиарды в израильскую индустрию венчурного капитала, мы выделили 400 миллионов шекелей на стартапы в Управлении инноваций Израиля и еще 2 миллиарда шекелей на ускорение развития недвижимости – мы собираемся предоставить квартиры по цене не более 800 000 шекелей подходящим получателям в отдаленных общинах на общую сумму около 10 000 шекелей. Эти усилия также интегрируют харедим в рынок труда и абсорбцию иммигрантов, что станет одним из крупнейших двигателей роста. Можем ли мы сделать больше? Абсолютно».

Вопрос: Но они не изучают основные предметы, так как же они выйдут на рынок труда?

«Здесь речь идет о крупном плане министра образования, согласованном со мной. Они должны изучать основные предметы в соответствии с законом, а план New Horizon предназначен только для тех школ, которые преподают основную учебную программу и имеют академический профиль образования, включая массовое углубление надзора».

Смотрич является членом кабинета безопасности и помимо своей основной роли в Минфине, он также является министром в Минобороны, но вскоре после 7 октября вместе с военным кабинетом было сформировано чрезвычайное правительство, из которого Смотрич отодвинул в сторону.

Вопрос: Создание военного кабинета ограничило ваше влияние на управление войной в ключевых областях. Например, отправив на этой неделе команду для переговоров по сделке по обмену пленными, несмотря на ваши возражения. Где у вас есть влияние?

«Мое исключение из военного кабинета возмутительно. Это несправедливое требование министра Бенни Ганса, оно противоречит самому понятию единства. И проблема не в том, что оно исключает меня, оно исключает десятки тысяч бойцов на поле боя, которые видят меня как их представителя. Они были исключены из процесса принятия решений. Тот факт, что я согласился на эту договоренность, подчеркивает, насколько важным я считаю единство во время войны. Тем не менее, я имею большое влияние. Я каждый день говорю с премьер-министром и встречаюсь с ним через день, то же самое касается министра обороны и начальника штаба.

«Наверное, это связано еще и с тем, что я министр финансов и я им нужен. Что поделаешь, армия марширует на животе, на все нужны деньги, а я участвую во многих-многих обсуждениях. Например, замораживание Финансирования Пластелинской автономии. Я начал этот процесс самостоятельно и создал вокруг него консенсус и весь кабинет поддерживает решение, чтобы ни один шекель не перешел в Газу. В конце концов, американцы и норвежцы также поддержали это. Это влияет гораздо больше, чем тот, кто хочет показать себе нос и выиграть дешевые очки со своими приятелями и представить себя более правым, чем все остальные. Он не влияет – он кричит».

Вопрос: Вы имеете в виду министра национальной безопасности Итамара Бен-Гвира?

«Я ни на кого не намекаю», — говорит он, не оставляя места для воображения. «Тот факт, что способ распределения помощи в Газу меняется, пока мы говорим, также во многом обусловлен моей работой, после того как я три месяца предупреждал об абсурдности перенаправления помощи ХАМАСу, потому что она проходит через БАПОР. Премьер-министр проинструктировали армию и работа ведется. По моей оценке, скоро это будет не БАПОР. И тогда гуманитарные усилия будут не только служить цели передышки и американской поддержки, но и станут частью общих военных усилий, потому что вы собираете разведданные через распространение».

Вопрос: Уничтожение Хамас — это вопрос нескольких месяцев? 

«Война длится дольше, чем мы думали. Провал разведки был не только тактическим провалом 7 октября, но несколькими годами ранее мы недооценили ХАМАС и оказалось, что здесь была целая армия с очень развитыми иранскими возможностями. ЦАХАЛ работает исключительно, и темпы диктуются оперативными, а не политическими ограничениями, и здесь тоже, если бы я хотел аплодисментов и еще двух мест на выборах, я бы кричал: «Быстрее, сильнее».

Бецалель Смотрич повторяет то, что, кажется, его немного беспокоит за кулисами. «Значит, это не значит, что я согласен с каждым решением или одобряю каждую деталь? На основных векторах война развивается превосходно и мы побеждаем, вопреки всей обреченности и мраку в студиях. Это займет не больше года. несколько месяцев, а не лет, чтобы разрушить военный и правительственный потенциал Хамаса».

Вопрос: Включая достижение каждого террориста в конце?

«Мы находимся на первом этапе лишения их возможностей, и нам нужно разобраться с правительственной инфраструктурой Хамаса, которая глубоко укоренилась в населении. Затем ЦАХАЛ получит оперативный контроль над Газой, и, как и в случае с операцией «Оборонительный щит», он продолжит там действовать. На уничтожение подавляющего большинства возможностей может уйти еще год или два.Я говорю вам, что реальность на юге уже в тысячу раз лучше, чем была 6 октября, и уровень возможностей Хамас значительно снизилась, и ситуация углубляется. Поэтому я думаю, что любые разговоры «послезавтра» являются ошибкой. ЦАХАЛ должен быть там, по крайней мере, в течение следующих двух лет».

Вопрос: И здесь вы не согласны с министром обороны, который хочет, чтобы был местный гражданский контроль?  

«Это бессмысленный аргумент. Никто не хочет, чтобы солдаты ЦАХАЛ прочищали канализацию в Газе, мы все хотим, чтобы другая организация взяла на себя ответственность за гражданскую жизнь, но сейчас такого нет. Любой, кто вступает с легитимностью Хамаса, является Хамасом. Вот что США хотят, чтобы мы сделали это с Плалестинской автономией, например. И любое образование, которое не является Хамасом, Хамас немедленно ликвидирует. Если вы хотите фарс, то мы его сделаем. Недавно военные нанесли на карту все объекты в этом районе и все они связаны с ХАМАС».

Вопрос: Как можно маневрировать перед лицом американского давления, когда мы знаем, что наши боеприпасы на исходе?

«Это, пожалуй, одна из самых больших проблем в этой войне. Военные решают проблему военной безопасности, а наша задача состоит в том, чтобы справиться с дипломатической проблемой. Это беспрецедентно. Мы ведем войну с высокой интенсивностью и огромными разрушениями на протяжении 130 лет. В Совете Безопасности нет никаких решений против нас, никаких американских ограничений на вооружение. урегулирования, и мы тоже займемся этим. Уже были обсуждения с премьер-министром и министром иностранных дел, и мы запускаем комплексный инструментарий для беспощадной политической борьбы против указов».

Вопрос: Будете ли вы работать с банками, чтобы предотвратить выполнение приказов против поселенцев?

«Я не хочу вдаваться в подробности. Мы не допустим ситуации, когда гражданин Израиля в израильском банке с израильскими деньгами просыпается однажды утром, а его деньги заморожены из-за приказа из другой страны».

Вопрос: Вы называете Хамас врагом, нацистом, однако находитесь в правительстве, которое каждый день доставляет десятки грузовиков с гуманитарной помощью и топливом этому же врагу. Как это работает? Существует ли механизм, гарантирующий, что информация не дойдет до ХАМАС?

«Нет, такого механизма не существует. Топливо — это ошибка, и я выступил против этого в кабинете министров, но я беру за это ответственность. И все же я могу понять — существует огромное американское давление, которому мы сопротивляемся. Мы сказали «нет» прекращению войны, «нет» прекращению маневров в Рафахе, «нет» безрассудным сделкам по обмену пленными, которые могут поставить под угрозу безопасность Израиля, и многим другим вещам».

Вопрос: Война на севере продолжает оставаться незамеченной. Верите ли вы, что «Хезболла» не хочет войны после недавних событий?

«Я не скажу вам, что «Хезболла» не хочет войны, потому что это та же концепция сдерживания, которая использовалась в отношении ХАМАС. Я думаю, что главный урок 7 октября заключается в том, что нам нужно готовиться к возможностям врага, а не к его возможностям примерения. Последний, кто проник в голову Синвара и понял, что там происходит, — это нейрохирург, который оперировал его здесь, в Израиле. Мой ответ прост: сейчас мы расплачиваемся за 20 лет сдерживания. Давайте скажем правду. Вы можете обвинять премьер-министра, министерство обороны и ЦАХАЛ, но это социальное событие общества, которое все больше не желает платить цену. В течение многих лет я кричал о сдержанности на севере и юге и писал, что мы берем под залог будущее за искусственным спокойствием в настоящем и что мы будем платить непомерные процентные ставки – и вот срок платежа настал.

«Невозможно одним махом решить проблемы, которые создавались за 20 лет. И здесь я говорю, при всем уважении к сидящему в оппозиции лидеру «Исраэль Бейтену» Авигдору Либерман – очень легко раздавать советы со стороны. «Он также обещал ликвидировать «Хезболлу» и был министром обороны, но не сделал этого и ряд других вещей. То, что происходит на севере, не может продолжаться. Нам нужно будет победить «Хезболла» военным путем. Когда? Как? Насколько? Почему? За один раз удобное для нас время, и я не хочу вдаваться в подробности, поскольку я член кабинета министров».

Вопрос: На этой неделе вам удалось разозлить египтян, страну, мир которой важен для Израиля. Возможно, есть вещи, которые член кабинета министров не может сказать.

«Я сказал, что при всем уважении к Египту, они не должны проповедовать нам мораль, потому что они несут тяжелую ответственность за усиление Хамас, и я предлагаю не игнорировать факты. Это не я говорю, безопасность говорит. И это одна из причин, почему мы не можем позволить, чтобы нашу судьбу определяли другие».

Здесь Смотрич повторяет преобладающую позицию по вопросу еврейских поселений в сектор Газа: «Вот почему я думаю, что не будет другого выбора, кроме как заселить сектор Газа. Все согласны с тем, что ЦАХАЛ должен быть там оперативно» и много лет, чтобы террор не вернулся, и что поделаешь, без поселений мы там не продержимся».

Вопрос: Там уже есть первая линия поселений, которые нужно защищать.

«Почему Дженин и Тулькарм являются террористическими столицами Иудеи и Самарии? Поскольку четыре поселения были демонтированы, армии нет, а когда нет армии, есть террор. Со временем, если в сектор Газа не будет поселений, ЦАХАЛ не будет там тоже».

Вопрос: Учитывая множество оборонных задач, терпение Израиля к ультраортодоксам, не вступающим в армию, истощается, в том числе среди общественности, которую вы представляете. Сможете ли вы возглавить этот вопрос или сохранить союз с ультраортодоксами? 

«Нет никаких аргументов в пользу того, что мы хотим, чтобы все вступали в армию, и я принадлежу к той общественности, которая доказывает, что вы можете иметь и то, и другое. Я думаю, что мы находимся на критическом перепутье, что представляет собой огромную возможность для исторических перемен во всем, что связано с интеграцией ультраортодоксальных организаций как в ЦАХАЛе, так и на рынке труда, и я думаю, что ультраортодоксальная общественность созрела для этого, что они это понимают. Но это не может произойти путем принуждения. Некоторые резервисты, служившие в Бамахане (имеется в виду Яир Лапид, который служил в военной пресс-службе) сидят и проповедуют мораль премьер-министру, который происходит из боевой семьи и двух бывших начальников штабов. Для тех, кто действительно хочет перемен – здесь есть колоссальные возможности. Надо будет принимать решения и там будет законом и это большой вызов. Я засучиваю рукава и берусь за этот вызов, потому что он важен».

Вопрос: Когда вы видите, что опросы показывают, что ваша фракция может не пройти в Кнессет, чем это можно объяснить? 

«Я не занимаюсь политикой. В первый день войны я решил, что если боевики пожертвовали своими жизнями в Газе, то я пожертвую всем необходимым здесь. Каждое утро я вхожу в эту комнату со страхом и трепетом, это одно из наиболее важных помещений в войне, экономически поддерживая военные усилия на фронте и в тылу до победы. Я занимаюсь только принятием правильных решений и не задаю себе ни одного вопроса, популярно оно или нет. Я верю что в конечном итоге появится сионистская религиозная партия и это то, что важно. Если Б-г и общественность думают, что именно я должен это озвучить – прекрасно, и если они думают, что они лучше меня – это тоже нормально».

Follow Israel Hayom on Facebook, Twitter, and Instagram

It’s clear that Smotrich is troubled by Moody’s decision to downgrade Israel’s credit rating and the criticism it has leveled on Israel’s leaders’ conduct during the war, which is well reflected in the polls, while in the hallways outside his door, there are those describing infighting directed at him.

Q: Do you really think Moody’s is acting with anti-Israel motives?

«I did not attribute political motives to Moody’s. My words should also not be taken out of context all the time. All I said is that the arguments that led them to downgrade the rating are geopolitical and political, and on this matter, Moody’s economists do not have a relative advantage. They are economists and understand economics, and I would concur with every word in the economic chapter of the report. In this chapter, they praise the strengths of the Israeli economy, the resilience it demonstrated during the war, and the rapid recovery of the economy in the last three months, and they also praise our economic policy, including the consolidation steps in the 2024 budget. On top of that, Moody’s economists are misreading the geopolitical map in my view.»

Q: How?

«They do not believe that it is possible to defeat Hamas and thereby dramatically change the security situation for the better, and they think that the way to strengthen Israel’s security is through political arrangements, which is a euphemism for establishing a Palestinian state. On this, I think they are wrong. I still think there was no justification for downgrading the rating. We have had much worse periods of security instability that forced us to take economic risks from much weaker starting points – with a much smaller economy and a much higher debt-to-GDP ratio.

«My message [on the Moody’s downgrade] was mainly for Israeli citizens, who are now in the middle of a war and received a moral slap in the face,» Smotrich adds. «I felt the need as a public leader to say: Friends, hold your head up high, stand tall, our economy is strong, with God’s help we are winning and victory will bring continued economic growth.»

Q: And yet, how does it feel to be the first minister in this office during whose tenure the country’s credit rating was downgraded? Maybe different moves around the budget could have prevented this.

«You can always do better. I don’t think we could have prevented the downgrade with economic steps, because the agency says the downgrade is in response to the lack of security stability, and that the Israeli government is not accepting international plans to stop the war. I do think we need to properly manage the economic challenge that the security challenge creates for us. I’m trying to do that right by being more generous on civilian matters, which I think is the right thing to do now, but all the while maintaining fiscal discipline.»

Q: Let’s lay out the main criticism: Why hasn’t the government shut down wasteful ministries? Where are the budget cuts to yeshivot and the Haredim?

«We cut what they call Coalition Funds. Out of NIS 6 billion shekels (about $2 billion), we cut 2.5 billion. From the original yeshivot budget of 2.2 billion, we cut it to 1.7 billion. Priorities have shifted across the board. Now if we enter this discourse, the Opposition will say ‘Slash the Haredim’s budget’ and the Coalition will want to shut down the Kan public broadcaster. Is this the time to get into skirmishes that will expose all the divisions in Israeli society and take us back to October 6 on steroids? I think the damage is not worth it.

«I put on a table a state budget, with 25 billion shekels in consolidation –  everyone will share the same burden. By the way, I need to say – I laid out a plan to shut down ministries and sent it to the prime minister. I don’t think there is much economic gain here but there was an expectation to do so and it would have been right symbolically. Prime Minister Benjamin Netanyahu is ultimately taking care of this issue as a Coalition matter, and I can understand why he would seek stability – you need Coalition stability to win the war.»

Q: Two weeks ago, my colleague Ariel Kahana published that being finance minister was not what you had in mind upon joining the government but officials pressed you to take the job. Do you regret doing so, in retrospect?

«I don’t regret it, because I think the Finance Ministry is one of the most important portfolios, with the greatest influence. I think I’m managing to do good things there. No other finance minister since the founding of the state has passed four budgets in a year. Right before the war, we passed two very conservative budgets deficit-wise, so we entered this war very well. I signed an eight-year agreement with the Histadrut Labor Federation, and signed wage agreements with nurses academic staff, and teachers – these are things that provide stability. We started dealing with the most important thing – the cost of living – right before the war. Economy Minister Nir Barkat and I were on the home stretch of the ‘What’s good for Europe is good for Israel’ law. We set up a committee to examine market concentration in the food industry to provide legitimacy for breaking up conglomerates.»

Q: In the future – and without massive tax hikes as planned – how will the public coffers be filled in light of the heavy war expenditures?

«We have slashed 25 billion shekels in public expenditures, and ultimately it’s growth that will bring in revenues and lower the debt-to-GDP ratio. How do you bring growth? We’re going to inject billions into Israel’s venture capital industry, we allocated NIS 400 million to startups in the Israel Innovation Authority, and another NIS 2 billion to accelerate real estate – we’re going to provide apartments at a cost of no more than 800,000 shekels to eligible recipients in remote communities with a total of about 10,000 apartments per year. This effort also integrates Haredim into the labor market and immigration absorption which is going to be one of the biggest growth engines. Can we do more? Absolutely.»

Q: But they don’t learn core subjects, so how will they enter the job market?

«Here it comes with a major plan from the Education Minister coordinated with me. They have to learn core subjects according to law, and the New Horizon plan is only for those schools that  teach the core curriculum and have an academic education profile, including a massive deepening of supervision.»

Smotrich is a member of the security cabinet, and in addition to his primary role in the Finance Ministry, he is also a minister in the Defense Ministry, but shortly after October 7, the emergency government was formed alongside the War Cabinet from which Smotrich was pushed aside.

Q: The establishment of the War Cabinet limited your influence over the management of the war in key areas. For example, in sending a team to negotiate a prisoner exchange deal this week over your objections. Where do you have influence?

«My exclusion from the War Cabinet is outrageous. It is an unfair demand by Minister Benny Gantz and goes against the very notion of unity. And the problem is not that it excludes me, it excludes tens of thousands of fighters on the battlefield who see me as their representative. They were excluded from decision-making. The fact that I agreed to this arrangement underscores how critical I see unity during wartime. However, I have a lot of influence. I speak with the prime minister every day and meet with him every other day, and the same goes for the defense minister and chief of staff.

«It is probably also related to the fact that I am finance minister and they need me. What can you do, the army marches on its stomach, everything requires money, and I’m involved in many, many deliberations. For example, freezing funding to the Palestinian Authority. I started this process on my own and created a consensus around it, and the entire cabinet backs the decision that not a shekel passes to Gaza. In the end, the Americans and Norwegians also fell in line with this. That influences much more than someone who wants to thumb their nose and win cheap points with their buddies and present themselves as more right-wing than everyone. He doesn’t influence – he shouts.»

Q: Are you alluding to National Security Minister Itamar Ben Gvir?

«I’m not alluding to anyone,» he says, leaving little room for imagination. «The fact that the manner of distributing aid to Gaza is changing as we speak is also largely due to my work, after three months of me warning of the absurd of having the aid being diverted to Hamas because it goes through UNRWA. The prime minister instructed the army and there is work being done. In my assessment, soon it will not be UNRWA. And then the humanitarian effort will not only serve the purpose of breathing room and American backing but will be part of the overall war effort because you collect intelligence through distribution.»

Q: Is it a matter of months until Hamas is destroyed? 

«The war is taking longer than we thought. The intelligence failure was not only the tactical failure of October 7, but years earlier we underestimated Hamas and it turned out that there was a whole army here with very sophisticated Iranian capabilities. Within that, the IDF is working exceptionally and there are operational, not political, constraints that dictate the pace, and here too, if I wanted applause and two more seats in the polls, I would shout ‘faster, stronger.'»

Smotrich repeats what seems to bother him quite a bit behind the scenes. «So this does not mean that I agree with every decision or approve every detail? In the main vectors, the war is progressing excellently and we are winning, contrary to all the doom and gloom in the studios. It will take no longer than a few months, not years, to destroy Hamas’ military and governmental capabilities.»

Q: Including reaching every terrorist at the end?

«We are in the first stage of denying them capabilities, and we need to deal with Hamas’ governmental infrastructure that is deeply embedded in the population. Then the IDF will gain operational control over Gaza, and as in the Defensive Shield operation, it will continue to operate there. It may take another year or two to destroy the vast majority of capabilities. I’m telling you that the reality in the south is already a thousand times better than it was on October 6, and Hamas’ level of capabilities has dropped significantly and this is deepening. So I think any ‘day after’ discourse is a mistake. The IDF needs to be there for at least the next two years.»

Q: And here you disagree with the defense minister, who wants there to be local civilian control?  

«That’s a pointless argument. No one wants IDF soldiers to unclog sewers in Gaza, we all want another entity to take responsibility for civilian life, but there is no such thing right now. Anyone who enters with Hamas’ legitimacy is Hamas. That’s what the US wants us to do with the Palestinian Authority, for example. And any entity that is not Hamas, Hamas will eliminate immediately. If you want a charade, then we will have one. Recently, the military mapped all entities in the area and they are all affiliated with Hamas.»

Q: How is it possible to maneuver in the face of American pressure, when we know that our ammunition is running out?

«This is perhaps one of the biggest challenges in this war. The military is managing the military-security challenge, and our challenge is to manage the diplomatic challenge. This is unprecedented. We have been waging war at high intensity with enormous destruction for 130 days, and we are doing so with international legitimacy. There are no decisions against us in the Security Council, no American arms restrictions. But there are prices to pay – Biden has to atone for supporting the war, so he issues an order against the settlements, and we will also deal with that. There have already been discussions with the prime minister and foreign minister, and we are launching a comprehensive toolkit for a relentless political struggle against the decrees.»

Q: Will you work with banks to prevent the implementation of the orders against settlers?

«I don’t want to go into details on this. We will not allow a situation where an Israeli citizen in an Israeli bank with Israeli money wakes up one morning and has their money frozen because of an order from another country.»

Q: You call Hamas a Nazi enemy, yet you sit in a government that brings in dozens of aid and fuel trucks every day to that same enemy. How does that work? Is there a mechanism that ensures it doesn’t reach Hamas?

«No, there is no such mechanism. The fuel is a mistake and I opposed it in the cabinet, but I take responsibility for it. And yet I can understand – there is enormous American pressure, to which we have pushed back against. We have said no to stopping the war, no to stopping the maneuver in Rafah, no to reckless prisoner swap deals that would endanger Israel’s security, and many other things.»

Q: The war in the north continues under the radar. Do you believe Hezbollah does not want war after recent events?

«I won’t tell you Hezbollah doesn’t want war, because that’s the same containment concept that was used vis-a-vis Hamas. I think the main lesson from October 7 is that we need to prepare for the enemy’s capabilities, not intent. The last one to get into Sinwar’s head and understand what’s going on there is the brain surgeon who operated on him here in Israel. My answer is simple: We are now paying the price for 20 years of containment and restraint. Let’s tell the truth. You can blame the prime minister, the defense ministry, and the IDF, but this is a social event of a society increasingly unwilling to pay prices. For years I yelled about the restraint in the north and south and wrote that we were mortgaging the future for artificial quiet in the present and that we would pay exorbitant interest rates – and now the due date has arrived.

«It is impossible to solve problems that have been created over 20 years in one fell swoop. And here I say, with all due respect to Yisrael Beytenu leader Avigdor Lieberman who sits in the Opposition – it’s very easy to dispense advice from the sidelines. He also promised to eliminate Hezbollah and was Defense Minister, but didn’t do it and several other things. What is happening in the north cannot continue. We will need to militarily defeat Hezbollah. When? How? How much? Why? At a time convenient for us, and I do not want to elaborate because I am a cabinet member.»

Q: You managed to anger the Egyptians this week, a country whose peace is important to Israel. Maybe there are things a cabinet member cannot say.

«I said that with all due respect to Egypt, they should not preach morality to us, because they bear a heavy responsibility for the strengthening of Hamas and I suggest not to ignore the facts. I’m not the one saying this, the security establishment is saying this. And this is part of the reason why we cannot have our fate be determined by others.»

At this point, Smotrich repeats a prevalent position on the issue of Jewish settlement in the Strip: «That is why I think there will be no choice but to resettle the Gaza Strip. Everyone agrees that the IDF needs to be there operationally for many, many years so that terror does not return, and what can you do, we will not be able to hold out there without settlements.»

Q: There is already a first line of settlements there to protect

«Why are Jenin and Tulkarm the terror capitals of the West Bank? Because four settlements were dismantled there is no army, and when there is no army there is terror. Over time if there is no settlement in the Strip, the IDF will not be there either.»

Q: Given the many defense tasks, Israeli patience for the ultra-Orthodox not enlisting is dwindling, including among the public you represent. Can you lead this issue or maintain the alliance with the ultra-Orthodox? 

«There is no argument that we want everyone to enlist, and I come from a public that proves you can have both. I think we are at a critical crossroads, which is a tremendous opportunity for historic change in everything related to integrating ultra-Orthodox both in the IDF and in the job market, and I think there is maturity for this in the ultra-Orthodox public, that they understand this. But it cannot come by coercion. Some reservists who served in Bamahane (referring to Yair Lapid, who served in the military press office) sit and preach morality to a prime minister who comes from a fighting family and two former chiefs of staff. For those who really want change – there is a tremendous opportunity here. We will need to make decisions and there will be a law, and this is a big challenge. I roll up my sleeves and charge at this challenge because it is important.»

Q: When you see the polls showing your faction could fail to enter the Knesset, what can the explanation for that be? 

«I do not engage in politics. On the first day of the war, I decided that if the fighters sacrificed their lives in Gaza, then I would sacrifice everything needed here. I enter this room in fear and awe every morning, it is one of the most important rooms in the war, supporting the war effort economically on the front and home front until victory. I only engage in making the right decisions, and I do not ask myself about any decision whether it is popular or not. I believe that ultimately there will be a Zionist religious party, and that is what is important. If God and the public think I am the one who needs to voice this – great, and if they think they are better than me – that’s okay too.»

Subscribe to Israel Hayom’s daily newsletter and never miss our top stories!