Д-р ПОЛ БИРН. СМЕРТЬ МОЗГА — ЛОЖЬ. НЕ ЖЕРТВУЙТЕ СВОИ ОРГАНЫ

Доктор Пол А. Бирн является сертифицированным неонатологом и педиатром. Он является основателем отделения интенсивной терапии новорожденных в Детском медицинском центре SSM Cardinal Glennon в Сент-Луисе, штат Миссури. Он клинический профессор педиатрии в Медицинском колледже Университета Толедо. Он является членом Американской академии педиатрии и Товарищества католических учёных.

Доктор Пол Бирн в прошлом был президентом Католической медицинской ассоциации (США), ранее профессором клинической педиатрии в Университете Сент-Луиса в Сент-Луисе, штат Миссури, и в Университете Крейтона в Омахе, штат Небраска. Он является автором и продюсером фильма «Континуум жизни», а также автором книг «Жизнь, жизнеобеспечение и смерть», «По ту сторону смерти мозга» и «Является ли «смерть мозга» настоящей смертью?»

Начиная с 1967 года доктор Бирн давал показания по «вопросам жизни» в законодательных собраниях девяти штатов. Он выступал против доктора Кеворкян — доктор Смерть в телевизионной программе «Перекрестный огонь». Он давал интервью программе «Доброе утро, Америка», общественному телевидению Японии и участвовал в документальном фильме Британской радиовещательной корпорации «Действительно ли мертвы доноры?»

Хотя медицинские работники объявляют пациентов «смертью мозга», часто после несчастного случая, доктор Бирн настаивает на том, что такого понятия не существует. Он сказал, что «смерть мозга» была ложной. «Смерть мозга была ложью с самого начала. Это всегда было ложью. «Смерть мозга» — это не настоящая смерть», — продолжил он. Трансплантация органов является причиной смерти мозга.

Доктор Пол Бирн сказал, что этот термин вкрался в медицинскую профессию после первой в мире пересадки сердца в 1968 году. С тех пор он определялся и пересматривался и теперь его заменяет другой термин, известный как  смерть сердца (сердечная смерть), отметил он.

Он сказал, что все без исключения донорские органы должны исходить от живого человека. В течение нескольких минут после «настоящей смерти», которая, как он объяснил, представляет собой прекращение кровообращения и дыхания, органы начинают умирать. Вот почему при изъятии органов у донора бьющееся сердце всегда берётся последним. Вы не можете получить какие-либо органы от трупов, отметил он.

Если ты действительно мёртв, то никакие органы не могут быть извлечены. Он также указал на различия между живыми и мёртвыми пациентами. Одним из примеров является охлаждение тела. Это замедляет обмен веществ у живого человека. Замедляет разрушение трупа. Он сказал, что вентилятор, который нагнетает воздух в тело, можно использовать только для живого человека, поскольку человек выдыхает воздух. Кроме того, если вы порежете кожу у живого человека, но объявленного, что его «мозг мёртв», рана заживёт, чего не происходит у мёртвого человека. «Очевидно, что есть разница», — сказал доктор Бирн.

Далее доктор Пол Бирн описал ущерб, который может возникнуть, когда врачи проводят «тест на апноэ», который часто подготавливает почву для донорства органов. Это когда аппарат искусственной вентиляции лёгких отключают преждевременно на 10 минут, чтобы посмотреть, может ли человек дышать самостоятельно. По его словам, этот процесс, который он назвал «удушьем», обычно приводит к ухудшению состояния человека.

Согласно личному опыту и исследованиям доктора Бирн, выздоровление после объявления «мозга мёртвым» также возможно.

Они мочатся. У них инфаркты и пролежни. У них есть дети. Они могут даже чувствовать боль. Познакомьтесь с донорами органов, которые «почти мертвы».

Дик By Терези Dick Teresi , 19 февраля 2012 г. Feb 19, 2012

В 1968 году тринадцать человек собрались в Гарвардской медицинской школе, чтобы фактически отменить 5000-летнее исследование смерти. За три месяца Гарвардский комитет (полное название: Специальный комитет Гарвардской медицинской школы по изучению определения смерти мозга) выработал простой набор критериев, которые сегодня позволяют врачам констатировать смерть человека за меньшее время чем требуется, чтобы получить достойный балл экзамена. Было использовано много медицинского языка, но в конце концов критерии комитета переключили дебаты с биологии на философию. Не прошло и многих лет, как большинство медицинского истеблишмента признало, что смерть не определяется сердцем, которое невозможно перезапустить, или лёгкими, которые не могут дышать. Нет, вас считают мёртвым, когда вы потеряли личность.

Но прежде чем мы увидим, что на самом деле означает замена науки философией для реальных пациентов, давайте посмотрим на критерии, которые, по мнению гарвардских авторов, указывают на то, что у пациента «постоянно нефункционирующий мозг»:

• Невосприимчивость. «Даже самые сильные болезненные раздражители не вызывают никакой голосовой или другой реакции, даже стона, отдергивания конечности или учащения дыхания», согласно стандарту комитета.

• Никаких движений или спонтанного дыхания (использование респиратора не считается). Врачи должны наблюдать за пациентами не менее одного часа, чтобы убедиться, что у них нет спонтанных мышечных движений или спонтанного дыхания. Чтобы проверить последнее, врачи должны отключить респиратор на три минуты, чтобы увидеть, пытается ли пациент дышать самостоятельно (тест на апноэ).

• Отсутствие рефлексов. Чтобы проверить рефлексы, врачи должны посветить в глаза светом, чтобы убедиться, что зрачки расширены. Мышцы проверяются. Ледяную воду заливают в уши.

• Плоская  • Flat ЭЭГ/ EEG. Врачам следует использовать электроэнцефалографию, тест «большой подтверждающей ценности», чтобы убедиться, что у пациента плоские мозговые волны.

Комитет заявил, что все вышеперечисленные тесты должны быть повторены как минимум через 24 часа без изменений, но добавил два предостережения: гипотермия и интоксикация наркотиками могут имитировать смерть мозга. А с 1968 года список имитирующих состояний расширился.

Хотя Гарвардские критерии были основаны на нулевом количестве пациентов и не проводились эксперименты ни с людьми, ни с животными, вскоре они стали стандартом для объявления людей умершими в нескольких штатах, а в 1981 г. Национальная конференция уполномоченных по единообразным законам штатов. UDDA основан на отчёте Гарвардского специального комитета. То, что четырёхстраничная статья, определяющая смерть, должна быть кодифицирована всеми 50 штатами в течение 13 лет, ошеломляет.

Точно так же, как некоторые из наших предков считали сердце вместилищем души, сегодня медицинский истеблишмент полагает, что мозг — это то, что определяет человечество и что функционирующий мозг жизненно важен для того, что называется личностью человека. Д. Алан Шьюмон, детский невролог из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе, изначально выступавший за смерть мозга, теперь отвергает эту идею. По его словам, самый научный подход, который можно применить к смерти, — это относиться к людям так же, как к любому другому виду. О людях следует судить биологически по тому, живы они или мертвы, а не по какому-то расплывчатому представлению о личности. Например, не существует абстрактного понятия «беличьего поведения» или «гориллы», которым мы определяем гибель других видов.

Вопрос в том, зачем нам вообще нужны такие понятия, как личность и смерть мозга? Несмотря на героические попытки прояснить и оправдать гарвардские критерии, они остаются непрозрачными, запутанными и противоречивыми. Если, как говорят сторонники, критерии смерти мозга описывают то же состояние, т. е. смерть, что и сердечно-лёгочные критерии, зачем беспокоиться? Тем более, что инструменты для констатации сердечно-лёгочной смерти имеются, а для определения того, действительно ли мёртв весь мозг, их катастрофически не хватает или, по крайней мере, игнорируют.

Шьюмон собрал 150 задокументированных случаев смерти мозга пациентов, чьи сердца продолжали биться, а тела не распадались по прошествии одной недели. В одном примечательном случае пациент прожил 20 лет после смерти мозга, прежде чем скончался от остановки сердца.

Сторонники смерти мозга всегда настаивали на том, что любой, кто соответствует их критериям, быстро развалится и быстро перейдёт к сердечно-лёгочным критериям. Тем не менее, Шьюмон представляет список жизненных процессов, которые продолжают проявляться у пациентов с мёртвым мозгом:

• Клеточные отходы продолжают уничтожаться, обезвреживаться и перерабатываться.

• Температуру тела поддерживают, но ниже нормы и с помощью одеял.

• Раны заживают.

• Организм борется с инфекциями.

• Инфекции вызывают лихорадку.

• Органы и ткани продолжают функционировать.

• Беременные женщины с мёртвым мозгом могут вынашивать плод.

• Дети с мёртвым мозгом достигают половой зрелости и растут пропорционально.

Так что же побудило Гарвардский специальный комитет повернуть календарь вспять и установить более низкий стандарт смерти? Растущему числу научных критиков кажется, что комитет был зациклен на трансплантация органов.

К 1960-м годам, благодаря значительным достижениям в области технологий, эти виды трансплантации — когда-то были основным продуктом научной фантастики — стали практической реальностью. Но чтобы достичь этого морально и юридически, необходимо было создать новое определение смерти, которое позволило бы органам оставаться жизнеспособными.

Сегодня индустрия трансплантации — это бизнес $ 20 миллиардов в год. Он тратит более миллиарда долларов в год на иммунодепрессанты только, что мешает иммунной системе реципиента отказаться от трансплантированного органа. Хирурги-трансплантаты находятся на вершине пищевой цепи М.З., зарабатывая в среднем около $ 400 000 в год. Они и их сотрудники часто летают на органные урожаи на частных самолетах. Плата за поиск в виде административных расходов часто выплачивается больницам.

Единственные люди, которые не получают доли в богатстве трансплантата, являются наиболее важными: доноры органов и их семьи. По закону они единственные, кто не может получить компенсацию. Джозеф Мюррей, хирург, который выполнил первую пересадку твердого органа, утверждает, что донорам не нужно платить, чтобы поддерживать целостность поля.

Работа организаций по закупкам органов и их сборщиков — говорить с семьям доноров органов, принадлежащих умершему сыну, дочери, мужу, жене, племяннику, племяннице или другому родственнику. Это должно быть одно из самых сложных рабочих мест в мире. Обезумевших родителей, чей ребёнок мёртв или умирает, нужно попросить принести ещё одну жертву. Но именно эта боль и растерянность помогают организациям, занимающимся закупками органов, облегчить их путь.

Джим МакКейб, старший координатор пожертвований Орган Банк Новой Англии, объясняет, что «это способ найти смысл в смерти, извлечь максимум из трагической ситуации. Я иду в отделение интенсивной терапии, чтобы предложить семье вариант. «Вариант, который хочет большинство семей, — это сохранить жизнь своему близкому человеку. Команда «мозговая смерть» говорит им, что выживания нет в картах. Затем МакКейб даёт им другой вариант: сохранить кого-то ещё живым. Его средний уровень превосходен. Он получает от 50 до 60 процентов ближайших родственников, чтобы согласиться.

Джоан Линн, доктор медицины, гериатрик и директор Центра по уходу за престарелыми и прогрессирующим болезням Altarum, базирующегося в Вашингтоне, округ Колумбия, говорит, что «Группы адвокатов просто хотят органы. Дебаты о трансплантации проигнорировали доноров и сосредоточились на получателях.»

Трансплантация органов была бы второстепенной для истории смерти, если бы они были тем, на что претендовала торговля органами: аккуратное извлечение частей тела из полностью мёртвых, бесчувственных трупов. Но это сложнее и грязнее, чем это. Ужасные факты, собранные в этой статье, не являются попыткой сорвать трансплантацию органов — невыполнимой задачей, учитывая, насколько укоренилась отрасль —, но знания, полученные из одержимости медицинского учреждения переработкой тел людей, которые, по словам Доктор Майкл ДеВита Медицинского центра Университета Питтсбурга.

Или, если вы хотите придерживаться более оптимистичной точки зрения, эти факты являются доказательством упорства человеческой жизни. Несмотря на заявления Специального комитета Гарварда о том, что его критерии смерти мозга и сердечно-лёгочные критерии описывают одно и то же явление, трупы бьющихся сердец ( BHCs ) явно отличаются от обычных трупов. «Мне нравятся мои мёртвые люди холодные, жёсткие, серые и не дышащие,»-  говорит ДеВита. «Мозг мёртвый тёплый, розовый и дышащий. Они выглядят больными, а не мёртвыми.»

Труп бьющих сердец был создан как своего рода подвид, разработанный специально для того, чтобы органы были свежими для их будущих владельцев. МакКейб говорит, что поддержание тела в живых от ствола мозга побеждает теплую ишемию, ограничение или потерю кровотока после обычной смерти. Когда циркуляция прекращается, кислород больше не доставляется в органы и клетки начинают отмирать.

МакКейб говорит, что его бригада может доставить донора от смерти мозга в операционную за 12 часов. Иногда может потребоваться час после объявления смерти, чтобы получить согласие, вентилятор сохраняется, пока продолжаются переговоры. Через час отбирается образец крови и для проверки на СПИД, гепатит и рак требуется восемь часов, что лишает БХК возможности стать донором. Время имеет существенное значение, потому что труп бьющегося сердца — совершенно новый вид существа, известный только с момента появления смерти мозга — может легко иметь сердечный приступ и снова умереть до того, как его органы будут удалены.

Как только пациент умрёт и родственники подпишут форму согласия на донорство органов, он получит лучшую медицинскую помощь в своей жизни. Код блюза в больницах может быть призывом к врачам броситься к постели трупов бьющихся сердец, которым нужно, чтобы их сердца были дефибриллированы. BHC также обычно переворачивают в своих кроватях, чтобы они не получали пролежней. Их почки лечат, чтобы избежать почечной недостаточности. Жидкости вводятся постоянно, чтобы избежать несахарный диабет, среди прочего; здоровый BHC должен мочиться от 100 до 250 миллилитров мочи в час. Лёгкие должны контролироваться, чтобы поддерживать их в форме для следующего владельца и слизь удаляется.

Стивен Росс Университетской больницы Купера в Камдене, штат Нью-Джерси, и Дэн Терес из Бэйстат Медицинский Центр в Спрингфилде, штат Массачусетс, оба говорят, что поддержание BHC «живым» является трудной задачей для больничных медсестер и других работников. Росс говорит, что он принимает очень агрессивную помощь. Но то, что о них можно заботиться с медицинской точки зрения, как продемонстрировал Алан Шевмон в своих 150 случаях, даёт одну паузу о действительности их смерти.

Существует более одного способа собрать труп бьющего сердца. В команде МакКейба работает команда из семи человек в операционной: один хирург, один житель, один техник из банка органов, один координатор из отделения интенсивной терапии, две медсестры и один анестезиолог. Некоторые команды могут добавить другого хирурга, если извлекается много органов.

В типичном разрезе срединный разрез изготавливается чуть ниже шеи до лобковой области. Грудина расщепляется электрической пилой или Нож для лебше, инструмент, похожий на долото, который доктор поражает молотком. Суставной ретрактор с шипами используется для открытия грудины. Иногда аорта зажимается в начале сбора урожая, а кровь заменяется охлаждающей жидкостью, чтобы избежать сгустков и стабилизировать температуру. Традиционно кровь донора просто остаётся на месте.

Марку Шлезингеру не нравится, когда его пациенты чувствуют боль во время обычной операции. Он является председателем кафедры анестезиологии в Медицинский центр университета Хакенсак в Нью-Джерси и он указывает, что анестезиолог создаёт умерших от мозга пациентов каждый день: «Мы даём лекарства, чтобы заставить их умереть. И мы возвращаем их (когда операция завершена).» Пациент под наркозом является одним из многих растущих исключений из критериев Гарварда. Он будет соответствовать критериям на поверхности, но будет дисквалифицирован (управляемый будучи ещё живым ), если лечащий врач знал, что его система полна лекарств. «Единственный тест, который вы проваливаете под наркозом,» Шлезингер говорит, что необратимо. «То есть, если у пациента с анестезией временно опущен ствол мозга. Стебель мозга у донора головного мозга также не работает —, но мы не знаем, учитывая ограничения критериев Гарварда и их полностью сосредоточенность на стволе мозга, что происходит с корой головного мозга донора или всем, что находится за пределами ствола мозга.

Анестезиологи были на переднем крае сомнений в окончательности смерти мозга и в том, действительно ли трупы бьющихся сердец являются бесчувственными, неосведомленными трупами. Они также начали задаваться вопросом о том, что может испытать «довольно мертвый» донор во время трех-пятичасового сбора без анестезии и они высказываются по этому вопросу.

Гейл А. Ван Норман, профессор анестезиологии и биоэтики в Вашингтонском университете, приводит некоторые тревожные случаи.

В одном случае анестезиолог вводил препарат в BHC для лечения эпизода тахикардия во время сбора урожая. Донор начал дышать спонтанно, как только хирург удалил печень. Анестезиолог просмотрел диаграмму донора и обнаружил, что он задохнулся в конце теста на апноэ, но нейрохирург всё равно объявил его мёртвым.

В другом случае 30-летний пациент с тяжёлой травмой головы был объявлен мёртвым мозгом двумя врачами. Были подготовлены акцизы на его органы. Анестезиолог по вызову отметил, что труп бьющегося сердца дышал спонтанно, но врачи-объявители сказали, что поскольку он не собирается выздоравливать, его можно объявить мёртвым. Сбор урожая проходил по возражениям анестезиолога, который видел, как донор двигался и реагировал на скальпель с гипертонией, которую нужно было лечить. Это было напрасно, так как предполагаемый реципиент печени умер, прежде чем он смог получить орган, который не был пересажен.

И в третьем случае молодая женщина перенесла судороги через несколько часов после родов. Невролог сказал, что это было катастрофическое неврологическое событие и она была готова к уборке урожая. В то время анестезиолог обнаружил, что у неё были маленькие, но реактивные зрачки, слабые рефлексы роговицы и слабый рвотный рефлекс. После лечения пациент кашлял, гримасировал и перемещал все конечности. Она пришла в сознание. Она страдала значительным неврологическим дефицитом, но была настороже и ориентирована.

Учреждение смерти мозга сбрасывает со счетов такие истории, как «anecdotal», как если бы они были взяты из National Enquirer. Но эти три случая появились в анестезиологии, журнале Американского общества анестезиологов, в котором 44 000 членов.

Критерии Гарварда гласят, что у больного мозгом не должно быть движения. Ван Норман, однако, указывает, что некоторые экспонаты спинальный автоматизм, сложный спектр движений, включая сгибание конечностей и туловища, шаговые движения, захватывающие движения и поворот головы. Доктор. Григорий Липтак, в Журнал Американской Медицинской Ассоциации, написал: «Пациенты с мёртвым мозгом часто имеют необычные спонтанные движения, когда они отключены от своих вентиляторов … . Гусиные шишки, дрожь, растягивающие движения рук, быстрое сгибание локтей, возвышение рук над кроватью, скрещивание рук, протяжение рук к шее, принудительное выдох и грудные дыхательные движения … Считается, что эти сложные последовательные движения высвобождают явления из спинного мозга, включая верхний шейный отдел и не (подчеркивает автор) означает, что у пациента больше нет мозга.»

Нельзя с уверенностью определить, что чувствуют доноры органов, если вообще что-то чувствуют. Логика смерти мозга выглядит следующим образом: если ствол мозга мёртв, то более высокие центры мозга также, вероятно мертвы и если весь мозг мёртв, тогда всё под стволом мозга больше не актуально. Поскольку на практике регулярно тестируется только ствол мозга, подавляющее большинство тела, всё, что находится над стволом мозга и все, что ниже, больше не считается человеком.

Причину отказа от анестезии трупов бьющихся сердец при удалении их органов трудно определить. (Некоторые эксперты говорят, что это потому, что анестетик повредит органам.) Тем не менее, по словам Роберта Тпиор, профессора медицинской этики, анестезии и педиатрии в Гарвардской медицинской школе, введение анестетиков в БХК во время сбора органов становится всё более распространенным явлением в Европе. Несмотря на свою решительную оппозицию смерти мозга, Тпиор и Шевмон отказываются признать возможность того, что некоторые доноры могут испытывать сильную боль во время сбора органов, хотя они признают, что некоторые доноры действительно проявляли реакции, похожие на неадекватно анестезированных хирургических пациентов, которые впоследствии сообщали о боли и сознании. Шевмон сказал, что реакции доноров были просто «реакциями тела на вредные раздражители». Я спросил, можно ли разработать эксперимент, чтобы ответить на вопрос о боли у доноров. Он сказал нет.

Тпиор даже не хотел обсуждать возможность боли у донора органов. Но когда я предложил эксперименты в соответствии с рекомендациями других анестезиологов, когда BHC показывают болевые реакции во время сбора органов, вводить анестетик, чтобы увидеть, не спадает ли реакция, он удивил меня сказав, что уже сделал это. Он использовал два вида анестетиков, которые не наносят вреда органам для подавления симптомов, таких как высокое кровяное давление или частота сердечных сокращений. «Только потому, что симптомы уменьшаются», добавил он, «не означает, что пациент испытывает боль. Боль — это субъективная вещь». Как и в случае с Шевмоном, я спросил Триора, не требуется ли эксперимент. Он сказал, что не было никакого эксперимента, который мог бы ответить на вопрос боли у донора.

Помимо боли, в статье 1971 года есть много удивительных результатов, “Смерть мозга: клиническое и патологическое исследование,” опубликовано в Журнал нейрохирургии. Команда Миннесоты, которая подготовила эту статью, изучила 25 умирающих пациентов, проводя вскрытия на них всех и ЭЭГ на некоторых. Они также проверили рефлексы и нашли что-то необычное. Пять из 25 умственно отсталых людей всё ещё были сексуально отзывчивы. Исследователи осторожно погладили сосок и ареолу» всех пациентов и получили ответы от пяти, четырёх мужчин и одной женщины. Затем они погладили кожу в корне полового члена у 18 пациентов мужского пола, и четверо ответили лёгкими движениями качелей полового члена». Исследователи чувствовали, что эта реакция была “ неполной или неудачной формой эрекции полового члена». Для неподготовленного глаза это может показаться признаком жизни.

Более драматичными являются мёртвые беременные женщины. Первый зарегистрированный случай произошел в 1981 году, когда 24-летняя женщина, 23 недели беременности, была госпитализирована в женскую и детскую больницу Буффало. Через 18 дней у её ЭЭГ не было церебральной активности и её перевели в родильный дом. Через день она была объявлена мёртвой, примерно на 25 неделе беременности. Поэтому она была мертва, но всё ещё беременна и врачи решили использовать её тело — технически это был труп — в качестве инкубатора. Задача была нелёгкой. У неё развился несахарный диабет, синусовая тахикардия и сокращения матки. Позже у неё были значительные колебания артериального давления и частота сердечных сокращений плода снижалась. Кесарево сечение было выполнено немедленно, в результате чего около 26-й недели беременности была рождена 2-фунтовая энергичная девочка. Три месяца спустя младенец был выписан из больницы весом около 4,4 фунтов.

Шесть месяцев назад другая беременная женщина в отчаянном положении была госпитализирована в ту же больницу с совершенно другим концом. Врачи прекратили жизнеобеспечение, если не считать смерти мозга, так как плоду было 19 недель и медицинский персонал принял убеждение, что тело не может выжить долго после объявления смерти мозга. Теоретически не было времени, чтобы вынашивать плод ещё на 3 недели, причём 22 недели были самыми ранними, которые можно родить.

За этим последовали более мёртвые беременные мамы. На момент написания статьи было опубликовано 22 доклада со всего мира, включая Бразилию, Германию, Ирландию, Новую Зеландию, Францию, Финляндию, Корею, Испанию и Соединенные Штаты. Из этих 22 матерей с мёртвыми мозгами было рождено 20 детей, без каких-либо заметных побочных эффектов у детей. Одна женщина родила плод через 107 дней после объявления смерти мозга.

Реальное значение беременных женщин с мёртвым мозгом состоит в том, что они, кажется, звучат как смертельный звон для смерти мозга как определение. Как указали Шевмон и многие другие, что более показательно для жизни, чем беременность ребёнка живым и жизнеспособным родам? Сохранение беременной матери и ребёнка «живым» в течение 107 дней, по крайней мере, опровергает теорию о том, что мёртвый мозг быстро перейдёт к обычной смерти сердца / лёгких. Сначала защитники смерти мозга сказали, что это вопрос часов. Тогда они сказали не более 3-5 дней. Затем 7 дней, затем 9 дней, затем 14 дней. Теперь мы говорим о мёртвой матери, которая не только держалась 107 дней, но и питала ребёнка.